Новая сцена: как в театре-студии «Круг II» находят смысл жизни

Интегрированный театр-студия «Круг II», актеры которого – люди с особенностями развития, в июле отпраздновал новоселье. Теперь у него, как и всякого уважающего себя театра, есть  помещение – половина этажа в бизнес-центре IQ-park: два репетиционных зала, музыкальный кабинет, гостиная, раздевалка, офис. Есть где поместить декорации к многочисленным спектаклям, коллекцию музыкальных инструментов, костюмы и еще множество всякой всячины. А еще «Круг II» получил то, чем не могут похвастаться  другие театры, – мастерскую, где занимаются и дети, и взрослые.

…«Давайте попробуем сочинить музыку», – говорит музыкальный руководитель «Круга II» Иван Афонин. Легко сказать – сочинить, если ты впервые берешь в руки такой сложный инструмент, как аккордеон. Кому-то выпадает стучать двумя камешками, кому-то – играть на треугольнике, на маракасах, на каком-то странном устройстве из деревянных палочек. Каждый вступает со своей «партией», и неумелость и робость как-то теряются в общем потоке погруженных в ритм людей. И вот уже разворачивается песня без слов, в которой слышится плеск волны, шорох листьев, колотушка ночного сторожа, шепот дальних звезд… Так, наверное, извлекали из ничего свои простые мелодии первобытные люди,  с любопытством прислушиваясь к новым звукам.

Музыка Круга

Я уже много лет слежу за творчеством «Круга II», и не случайно мои любимые спектакли – это музыкальная трилогия «За…»: «За светом», «За ритмом» и «За звуком». Несведущие театралы, привыкшие к устоявшимся традициям, спрашивают, о чем это. Я не знаю. Как объяснить шаманский обряд или воздействие гипноза? Вот актеры исполняют древние сербские, греческие, еврейские, индейские песни, так, будто сквозь толщу веков к нам пробиваются голоса предков, а зрители слушают, почти не дыша. А вот звучит африканская колыбельная, – и все, не сговариваясь, берутся за руки и ритмично покачиваются в хороводном танце. На обыкновенных стеклянных бутылках здесь сыграют горячий блюз, а Станислав, неслышащий актер, прочтет рэп. Не пытайтесь его переводить на привычный язык – это  звуковая мозаика с четкой интонацией, похожая на «разговор» героев зарубежных мультфильмов.

Фото Сергея Мухина

«Все, что лежит под ногами, может стать музыкой, – утверждает второй музыкальный педагог Елена Осипова. – Я занимаюсь с ребятами импровизацией: мы собираем камешки, деревяшки, посуду и слушаем, что из этого получится. Поиск нетрадиционного ритма идет летом в театральном лагере, где мы по восемь часов в день работаем. Используем то, что есть в природе и вокруг нас: например, у нас были посудные импровизации, из шкафа доставалась вся утварь – стаканы, тарелки, кастрюли, и мы играли. Мы даже играем  на пластиковых стаканах!  Стараемся овладеть вокалом, ритмом, движениями собственного тела. И затем, медленно и плавно, подходим к музыкальному инструменту, чтобы его использовать для выражения себя, своего душевного состояния».

Мастерская

Многослойные, глубокие, авангардные по форме и содержанию  спектакли – это только стержень разнообразной и сложной жизни «Круга II». Здесь занимаются 70 ребят разного возраста, от самых маленьких, шестилетних, до уже взрослых молодых людей, которых и детьми уже не назовешь. И всегда в залах кипит жизнь, вся неделя полностью загружена. По будням каждый час приходит какая-нибудь группа.  В субботу проходит репетиция у старших актеров – их 20 человек. И даже в воскресенье есть занятия досуговой группы. Каждая группа имеет свое название: есть «путешественники», «первооткрыватели», «мыслители», «деятели», «творцы». А самая младшая называется «продленкой» – ребятишек, которым иногда трудно адаптироваться в большом художественном процессе, сопровождают родители.

Самое загруженное помещение – это мастерская, где четыре художника учат своих подопечных работать с самым разным материалом. Основа основ  – реабилитационное направление: артефакты из бумаги, песка, картона, ткани… Иногда они украшают стены, а иногда вырастают в нечто большее – например, в пятиминутный мультфильм. А вот огромная кошка из оргалита, подаренная художником-модельером Андреем Бартеневым, здесь обрела яркий фиолетовый цвет и «цветочный» характер. Это был коллективный проект – вся группа лепила и рисовала для нее украшения из папье-маше.  

Спектакль «Суфийские мотивы». Круг II

Следующее направление – создание декораций и костюмов к спектаклям. Любой спектакль зарождается во время занятий, а иногда он прирастает какими-то побочными идеями: к примеру, детский спектакль «Улитка и Кит» сопровождала коллекция одежды и театральное дефиле. Вся коллекция была распродана. Создание текстиля – в мечтах и планах мастеров «Круга II»  и вполне может вырасти в отдельное направление работы. Сегодня  пока используется набойка на ткань:  из линолеума делается штамп по рисунку, на него наносится краска, и специальной кувалдой отбивается единичное изображение. За год работы мастерской чехлы для подушек, экосумки, шарфы с забавными голубыми дельфинами стали уже узнаваемыми на благотворительных ярмарках.

Здесь приветствуются любые творческие искания. Если ты не шьешь, не рисуешь или не играешь бутылочный блюз, то пишешь историю своей жизни. Из такой истории, написанной  молодым человеком с РАС Алексеем Федотовым, родилась философская пьеса «Нарцисс и Кристофер». 

Андрей Афонин. Фото Сергей Мухин

«Театр — общее дело»: Андрей Афонин

Художественный руководитель театра-студии Андрей Афонин рассказал корреспонденту «Филантропа» о том, как устроен театр-студия, может ли он стать альтернативой ПНИ и как творчество помогает людям с особенностями. 

— Даже если совсем нет денег, мы все равно ставим спектакли. За нынешний сезон, впервые обретя самостоятельность, мы выпустили восемь премьер. Это были и концерты, и полноценные детские и взрослые спектакли. Одни только «Забытые сказки», поставленные по малоизвестным русским сказкам, длятся около двух часов. Но все-таки деньги необходимы – мы платим 220 тысяч рублей в месяц за аренду помещения, нам нужно развиваться.

– Андрей, два года ваш театр занимался в Центре культуры и досуга «Академический». Что побудило  вас уйти из-под крыла Департамента культуры города Москвы? 

– До этого мы еще базировались в центре детского творчества «Строгино», и оттуда тоже пришлось уйти, потому что наши  взрослые актеры «не вписывались в формат». Там минимальная оплата в час за каждого должна была быть не меньше 300 рублей. Взрослые ребята занимаются 5 дней в неделю по 5 часов, а то и больше, то есть ситуация фактической занятости у них примерно 100-120 часов. И если умножить на 300, выйдет кругленькая сумма – 30 с лишним тысяч. Мы поняли, что потеряем всех наших актеров, ведь их семьи в основном с невысоким уровнем дохода и просто не могут столько платить. Так из системы дополнительного образования мы ушли в систему учреждений культуры, но там очень низкие ставки, и опять же, чтобы выжить, нужно сильно поднимать стоимость часа или увеличивать количество участников групп, снижая количество часов в неделю. Это также не подходит для нашей системы занятий.

– Но ведь цены за билеты на ваши спектакли не могут окупить аренду? Нужен какой-то другой источник дохода…

– У нас есть гранты Комитета общественных связей города Москвы, президентский грант. ВОИ нам помогает в организации детского лагеря, на некоторые наши постановки мы выигрывали гранты Министерства культуры, в последнее время активно практикуем и краудфандинг. Иногда и актеры по гранту получают гонорары, если это заложено в заявке. Но все равно набрать необходимую сумму только на грантах невозможно. Мы работаем со сложными категориями детей и молодежи, наши актеры с разными диагнозами – РАС, эпилепсией, синдромом Дауна, есть слабослышащие. Это титанический труд, поэтому педагоги не могут существовать без зарплаты.

– Поэтому существование театра оплачивают и родители актеров и учеников?

– Да, но это небольшие деньги. Стоимость часа обратно пропорциональна количеству времени. Чем больше человек занимается у нас, тем дешевле стоит его час. Если он всю неделю к нам ходит, то за час он может платить чуть больше ста рублей. А если занимается  один час в неделю, то уже 360 рублей. Мы не можем ставить очень высокие  цены за занятия, иначе все уйдут, а мы в них вкладывали силы в течение многих лет и не хотим с ними расставаться.

Спектакль «За ритмом», фото Сергей Мухин

– Театр и мастерские – основной вид деятельности, но есть еще другие направления – досуговая студия, подготовительные группы… Если там вдруг появится талантливый ребенок, есть ли у него шанс попасть в труппу?

– Конечно, но это зависит еще и от желания родителей. Если они понимают, какой это труд, то есть возможность работать с этой семьей. А потом мы будем думать, как найти ему место в спектакле и со временем сделаем из него интересного актера, он найдет место в нашем социуме. У всех разные уровни развития и возможностей. И вопрос в том, как встроить его, с его особенностями,  в общую канву действия. Главное, чтобы было интересно с художественной точки зрения, потому что все, что мы делаем, это искусство. Вот, к примеру, Стас – он не слышит, но зато какой характерный актер, каких ярких героев играет. Или Алсу – изящная, пластичная девочка с синдромом Дауна. Несколько лет назад она была заторможенной, неуклюжей, зато сейчас как она танцует, двигается!

– Андрей, когда мы говорим о трудоустройстве лиц с особенностями развития, то неизбежно обсуждаем их будущее, возможность независимой жизни.  Что вы думаете об этом?

– Мне часто приходится слышать от их родителей – хотим, чтобы они жили самостоятельно и содержали себя. К сожалению, сегодня это практически нереально. Такие люди не смогут заработать себе на жизнь в нашем диком рыночном мире. Они никому не составят конкуренцию и, более того, для них это небезопасно. Их могут обмануть, использовать в своих целях. Надо организовать систему сопровождаемого трудоустройства и образования, чтобы поддерживать их труд и жизнь, учить их быть самостоятельными и ответственными.

Наши ребята работают, но не получают зарплату, зато они свой труд вкладывают в общее дело – театр, и этот труд имеет смысл. Пока система социальной защиты, построенная на дотациях и воспитывающая иждивенцев, кардинально не поменялась, мы восполняем ее недостатки – тем, что за небольшую плату обеспечиваем им смысл жизни. Но мы хотели бы выйти на новые способы финансирования, пытаемся работать с Департаментом социальной защиты, изучаем, как деятельность такого рода финансируется в других странах.

– Пока они еще дети, для них что-то делается – инклюзивные школы, детские сады, специализированные центры. А взрослым путь один – психоневрологический интернат, где они неизбежно деградируют и теряют навыки. Или в лучшем случае сидение дома, в четырех стенах. Что делать?

– Мы не знаем размер бедствия, а оно становится все больше. Сегодня у нас нет даже государственной статистики – сколько людей с ментальными нарушениями сидят дома и ничем не заняты. До них никому нет дела, а можно сделать так, чтобы они приносили пользу обществу, вложить средства в систему поддержки и сопровождения, а не просто давать им пособия и путевки. Или – зачем тратить огромные ресурсы на создание инклюзивных школ, если после окончания  человек в лучшем случае идет в ПНИ? Это бессмысленная трата средств.

– Вы организовали на базе «Круга II» школу для руководителей театров с участием «особых» людей. Каковы ее задачи?

– К нам приезжают люди из разных ближних и дальних  городов, которые очень хотят открыть свой театральный проект, но не всегда понимают, куда двигаться. Мы хотим дать специалистам подход в работе с этими ребятами, совместно выработать критерии деятельности. Необходима унификация знаний, чтобы появилось больше профессионалов в этой сфере. Методика и набор занятий не так важны, хотя мы говорим с нашими учениками о том, что знаем сами, – о языке тела, о ритме, о работе с эмоциями. Но общая цель – это привлечение человека с особенностями к сотворчеству.

Мы участвуем в создании Ассоциации деятелей инклюзивного искусства. Пока те, кто стремятся работать с людьми с инвалидностью, разобщены, и для них важно иметь связь друг с другом и поддержку. Сейчас возникают новые и новые студии в разных регионах, проводятся фестивали, например, в Уфе, в Красноярске, туда  приглашаются руководители инклюзивных театров со всего региона.  Я надеюсь, что эти первые ростки зацветут и превратятся в мощное и сильное движение – и кто-то должен возделать для него почву.